Рефлективный октябрь

В октябре я поставил себе задачу каждый день рефлексировать, записывать свои мысли и публиковать их на фейсбук, как на самую простую и, в моём случае, многолюдную платформу. Искать даже собственные посты там очень неудобно, поэтому публикую все записи в хронологическом порядке в блоге.

1 октября

Я куда только за почти 20 лет в интернете не писал, но канал в Телеграме — самое волнительное медиа для меня как для автора. В нём one-to-many потоки перемешаны с очень личным, интимным пространством общения.* По умолчанию все сообщения там — это push, заявка на моментальное внимание читателя. Не могу не отделаться от мыслей о том, насколько уместно время, в которое я отправляю посты. Надеюсь, все мои подписчики все каналы сразу же мьютят — я всегда, когда можно, переделываю push на pull. «Лента» не алгоритмическая, как в старые добрые времена, кто обновился — тот и первый. И ещё это непривычное отсутствие интерактивности — читатель может ответить на сообщение, разве что отписавшись: ни лайков, ни комментариев, как на статичных сайтах без гостевых; хорошо хоть счётчик просмотров есть. Угадываю реакцию только по оффлайновым разговорам.

* Помню, что пространственные метафоры про медиа — признак цифрового неофитства, но тут они уместны, я ощущаю чаты если не как «место», то как облачко в ноосфере — всё равно это «где-то».

3 октября

Пытаюсь вспомнить, как и почему из моей жизни стало исчезать музыкальное творчество.

В 20 лет я легко мог просидеть целый день, а то и ночь, сочиняя, а вернее конструируя музыку. Это был почти бесконечный процесс — как ремонт, его можно было только остановить, но не закончить. Я уставал, под утро экспортировал wav-файл на рабочий стол, а на следующий день чаще всего начинал делать новый. Набросков были десятки, большинство я никогда не доводил до конца, они так и почили вместе с умершими жесткими дисками. Конечный результат мне редко нравился — чаще мне было за него стыдно. Стыд, пожалуй, был убийцей творчества номер один — невозможно вечно заниматься чем-то, что приносит тебе не удовольствие, а негативные эмоции.

Я был слишком фиксирован на саунде — мастеринг я делать не умел, и всё время беспокоился, что звучит моя музыка как-то не так. Коллеги-музыканты только и говорили, что о звучании. Помню бесконечные бесплодные треды о сэмплах, сиквенсорах, компрессорах, плагинах. Дебаты о цифровом и аналоговом звуке. Идеи обсуждали гораздо меньше, а именно их стоило бы развивать.

Я плохо переносил критику, неважно чью — а критиковать мы любим. Только культуры конструктивной обратной связи не хватает. Лишь в единичных случаях коллеги и слушатели могли донести критику в корректной форме — это тоже не способствовало получению радости от процесса.

Поздновато я услышал слова Айры Гласса о том, что самое ценное, что есть у творческих профессионалов — это вкус. То, что мы делаем первые годы, обладает потенциалом, но часто выходит недостаточно хорошим. Не видя быстрого результата, многие, как я, бросают. А надо продолжать.

Если бы я начинал заниматься музыкой сейчас, то я бы использовал самые простые инструменты: писал бы на айфоне, собирал бы в бесплатном аудио-редакторе. Про звучание начинал бы задумываться не раньше, чем был бы доволен смыслом. Я бы обязательно наблюдал за тем, какие эмоции я получаю от процесса. Поискал бы поддерживающее сообщество, или создал бы такое сам. Треки рассматривал бы как проекты, начинал с идеи, настроения, плана. Готовые композиции упаковывал бы в LP и альбомы. Не ждал бы быстрого результата, а продолжал бы писать, развивая вкус и мастерство. С удовольствием.

4 октября

Выходит так: сила вола — не конечный ресурс, её вообще не существует, как и «истощения эго». Если есть что-то вроде силы воли, то это скорее эмоция, которая приходит и уходит. У тех, кто верит в существование силы воли, она действительно может «закончиться».

Зато, кажется, теория самовосприятия верна: мы наблюдаем за своими действиями, как за действиями других людей, и на их основании делаем выводы о том, что мы чувствуем и какими качествами обладаем.

И поэтому чтобы начать что-то делать… нужно начать это делать. Устранить препятствия, создать подходящие условия и умолчанию — и просто делать раз за разом. Делать, даже если это кажется неестественным. Делать каждый день, не пропуская ни разу — чтобы не было необходимости лишний раз решать. Начинать с малого, при необходимости наращивать интенсивность, углублять качество — но главное делать.

И тогда самый важный человек в нашей жизни, о котором мы то и дело забываем — наш завтрашний «я», обернется на нас сегодняшних и поймет: делать — я это могу, это про меня, это и есть я.

5 октября

Люди прокрастинируют по многим причинам, в том числе из-за страха. Кроме очевидного страха неудачи, есть ещё и подсознательный страх… успеха. Если делаешь что-то хорошо, к тебе могут начать предъявлять повышенные требования. Начнут замечать — а значит завидовать, обсуждать, дразнить, обвинять. Успех — выход из равновесия, и нужно перестраивать всю систему. Завтратно это, хлопотно. Пока неокортекст фонтанирует образами счастливого будущего, части подревнее охраняют от резкого изменения любых переменных, охоты за «журавлями в небе». «Как бы чего не вышло». Вполне адаптивный эволюционный механизм.

6 октября

Игры хороши тем, что напоминают: есть правила и те, кто их соблюдают. Есть те, кто жульничают в рамках игры, есть те, кто, выходят за рамки, чтобы жульничать в игре, и те, кто выходят, чтобы быть вовсе вне игры — потому что придумали новую или просто заскучали.

Чтобы хорошо играть, лучше перестать глядеть слишком далеко за пределы своей роли. Когда масштаб становится слишком большим, фигурой трудно управлять, детали исчезают, а с ними чувства — вместо актёра не сцене по реконструкции ползает едва различимый оловянный солдатик. Иммерсивность — только в масштабе 1 к 1.

Помнить, что сам играешь — нужно, покуда это не отвлекает. Иначе, увлекшись осознанием многослойности своего положения, легко позабыть слова. А то и споткнуться, наступив на полы своего костюма. Хуже — не услышав предупредительного выкрика «Головы», ощутить на себе вес штанкетного подъема.

7 октября

Здорово побеседовали сегодня с Виктором Ширяевым про практику. Витя напомнил важную вещь — в медитации, как и в любой другой деятельности, нужно часто, лучше приступая каждый раз, отвечать себе на вопросы: что именно я сейчас делаю и зачем я это делаю. Вопросы простые и очевидные, но, увы, лично я нагонял сотни «подушкочасов», не имея них ответов. Без них сложно фокусироваться, оценивать результат, следить за прогрессом. Буду делать их частью каждодневной практики.

8 октября

Всё время что-то заканчивается, и, начинаясь, начинает заканчиваться. И неясно как лучше — жить, будто концов не существует, с удивлением опоминаясь на стыках (как уже понедельник-осень-сорок), или примечать, праздновать, оплакивать каждое видимое движение Калы.

(Забвение — не наш метод. Праздную и оплакиваю свой 12220 циркадный цикл.)

9 октября

Благодаря мелким деталям понимаешь, насколько привык жить иначе. Метро глубже, троллейбус без турникета, но с кондуктором, архитектура по-прежнему лучше, целые улицы обросли приятными ресторами и кофейнями, почти все из них забиты. Город молодых, незнакомых, других. Жизни стало больше. Начинаю видеть глазами чужака, чем Петербург так восхищает приезжих, хотя не перестаю быть местным. В иных кварталах знаком каждый дом, про каждый двор можно вспомнить что-то личное. Замираю иногда от неожиданной красоты — а вот этого я не видел, не замечал, уже забыл. Таким, как сейчас, я люблю его: сырым, блестящим, облетающим, полупустым, немного пьяным.

10 октября

Прелесть данного себе обязательства выдавать по текстику каждый день — садишься и думаешь. Одну мысль, другую, третью, увязываешь. Не увязывается, разваливается, и ты борешься с искушением зачерпнуть из кэша уже продуманного по теме — открыть поисковик. Но это уже не думание, а исследование, а там и прямая дорога от создания к пассивному потреблению. А задача-то себе поставлена думать — как минимум обнаруживать невидимые связи, как максимум — создавать новые узлы, до сих пор не существовавшие. Такого созидания совсем немножко получается — ведь если не из гугла, то уж из собственного кэша зачерпнешь обязательно, а в нём-то тоже по большей части чужое хранится. Это разделение на своё-чужое, конечно, иллюзорное: мы сильнее, чем нам кажется, вращены в социо-культурно-экологический контекст, и не разберешь, где начинается одно и заканчивается другое. Но ведь не хочется быть просто посланником, рабочим муравьём, переносящим сигналы из одной части ноосферы в другую. Хочется если не алхимических трансмутаций смыслов, мировоззрений, так хоть нормальных таких, школьного уровня, химических реакций. А над ретортой — какой-никакой «ты».

11 октября

Удивляюсь, как я в юности хоть что-то мог выбрать. Постоянно сомневался в выборе: работы, видов творчества, места для жизни, женщин, языков программирования, хорошего гротеска. Иные выборы делал уже просто потому, что нужно было что-то выбрать — иначе выбор делался бы сам собой, а ни к чему хорошему это не приводило. Со временем выбирать стало легче: критериев стало больше, лучше понял, что нравится, а что нет, понял, в каких состояниях выбор лучше откладывать, а когда выбирать быстро, опираясь на предыдущий опыт, эвристики и заготовки. Но выбор — как повседневный, так и высокоуровневый — как был, так и остаётся крайне энергозатратным занятием, и я, как и большинство людей, терпеть не могу, когда его слишком много. Помогать выбирать могут фреймворки (ценностные, например), понимание вероятностей и математические формулы… надо только подходящие выбрать.

12 октября

Каждый раз, возвращаясь к воспоминаниям, мы их модифицируем. Процесс воспоминания — это не воспроизведение видео, не открытие файла с жёсткого диска, а реконструкция. В американских судах, например, к показаниям свидетелей стали относиться аккуратней — бывали случаи, когда они, под давлением судей и других свидетелей, постепенно меняли свои показания на противоположные, при этом пребывая в полной уверенности, что так всё и было.

Я своей памяти не доверяю — часто реконструировать приходится не подсознательно, а вполне осознанно: по косвенным признакам, близким по времени событиям и другим вспомогательным средствам. Поэтому я многое фиксирую — записываю основные события дня, веду 5 minute journal, фиксирую потенциально связанные со здоровьем данные. И делаю до нескольких десятков фото в день. Фото совсем изменили ландшафт моих воспоминаний — чем проще их делать, тем больше я их делаю, а сервисы вроде Гуглфото заботливо напоминают о том, что происходило в это же время несколько лет назад. Что делает фото с восприятием «здесь и сейчас» — вопрос отдельный, кажется, что сильно опосредует, но вот основанной на фактах реконструкции помогает. Чувствую, что годы, когда документация стала ежедневной, лучше мной интегрированы — но в причинах этого могу ошибаться, всё-таки они и просто более свежие. В прошлое, часто неконсистентное, заныривать сложно — это точно не сёрфинг «по волнам моей памяти», а скорее бурение. Когда нахожу давно потерянные фотографии, которые, казалось, хорошо помнил, обычно удивляюсь. На них всё не такое, как в воспоминаниях: обстановка, предметы, люди. В тёмной шахте на секунду вспыхивает свет, но порой вносит больше смущения, чем ясности.

Фрунзенская набережная, вид на Парк Горького, 2006 г. Фото: Глеб Калинин

13 октября

У нас есть много причин забывать о том, что мы имеем. Мы быстро живём, у нас много забот, жизнь может быть не так легка, как нам бы хотелось. Мы не выбирали, где родиться, и родиться ли вообще — но теперь выбираем каждый день жить. Никто не гарантировал справедливости, везения, успеха. Но много поводов удивиться и быть благодарным миру. Этот мир существует, и в нём есть красота. Он сам — крайне маловероятная система потрясающей сложности, в которой хаоса не больше, чем порядка и равновесия. В этом мире нам невероятным образом повезло жить. Мы в этой системе, пусть и орудуя, как слон в посудной лавке, умудряется преуспевать. У человечества ещё очень много сложных проблем, от экологии до неравенства, и мы медленно продвигаемся к их решению. Но мы всё ещё один из самых успешных видов на Земле, если не по численности, то по способности влиять на планету в своих интересах. Возрадуемся этому балансу, пусть временному и хрупкому. Счастье — это что-то, что мы создаем своим вниманием.

Фото: Глеб Калинин

Счастье — это постоянный активный выбор, это действие. Это не состояние, которое возможно исключительно в благоприятных условиях. Счастье — это глагол. Благодарность — один из возможных шагов к счастью. Практикую благодарность с начала года. Это требует усилий, особенно если какие-то неприятные события перетягивают на себя внимание. Но что-то хорошее происходит каждый день, и видеть это, не давать негативному фокусу заслонить радость — искусство, которое я пытаюсь в себе взращивать.

14 октября

В детстве я иногда замирал, глядя куда-то в угол, под потолок. Глаз постепенно расслаблялся, теряя фокус. Я ни о чем не думал. «Я» куда-то исчезало, будто вся сложная машинерия, поддерживающая его функционирование, внезапно остановилась. Становилось тихо. Я просто был, но не был способен осознавать своё существование. В какой-то момент становилось как-то не по себе — и высшие функции постепенно начинали возращаться: я свдигал глаза, фокусировался — и из расплывчатого пятна выплывали знакомые очертания обстановки. Я шевелился и начинал думать, где же это я был эти предположительно несколько минут.

«Зависнуть» похожим образом можно, например, долго повторяя одно и то же движение — мозг либо отвлекается на мысли на поверхности, либо уплывает в глубокие процессы. Такое состояние «зависания», лёгкого транса противоложно осознанности — и достигать его специально я бы не стал. В нём нет воли и внимательности, присутствия в моменте. Но оно здорово демонстрирует состояние без ощущение «я», которое возможно и при полном присутствии осознования.

15 октября

Осознанность — это создание пространства для творчества. Когда что-то видишь, понимаешь в деталях, можно начать с этим чем-то творчески, а не автоматически, взаимодействовать. Не из паттернов, привычек, эмоциональных реакций и страхов, а спонтанно, интуитивно, в полной открытости.

Фото: Глеб Калинин

Творчество начинается с активного видения: мы видим объект как он есть, по возможности осознавая свои контексты, искажения, ограничения, влияющие на непосредственное восприятие. Осознанность даёт место выбору, как реагировать на стимул — например, поддаться ли эмоциональной волне, или, зная свои паттерны, подождать, пока она спадёт, и отреагировать из другой позиции и состояния.

16 октября

Обнаружил, что один привычный сенсорный опыт может быть связан с другим, совершенно новым. На последнем занятии по гаге, где в качестве саундтрека обычно звучат знакомые по занятиям, но не по жизни пьесы, заиграл вдруг Арво Пярт, в своё время слушаный-переслушаный, связанный с далеким периодом жизни и немного эмоционально-заряженный. Но никаких двигательных ассоциаций у меня с ним нет — танцевать под неоклассическую музыку мне никогда не приходило в голову. Какое-то движение во мне уже было до начала пьесы, и я его продолжил, наблюдая, что меняется. Продолжал осознанно выполнять инструкции. Пьеса звучала до боли привычно, но и как-то по-новому тоже — теперь появлялись синестетические связка звуков с движением. Интересно, что музыка бывает очевидно не создана для телесного взаимодействия — она для души или ума, но это не значит, что взаимодействие в движении с ней невозможно.

17 октября

Осознанность бывает интеллектуально-традиционной и опытной. Первая — всё, что мы получаем из народной мудрости, в советах близких, из книг, из философии, из науки, из собственных размышлений. Это — способность выявлять причинно-следственные связи (в доступных тебе масштабах), считывать, интегрировать и поддерживать морально-этический фреймворк, а главное — действовать консистентно. Вторая — из практики: однонаправленного сосредоточения, молитвы, простираний, гуру-йоги, аскезы, взаимодействия с тяжелыми людьми, из болезней, столкновения с жестокостью и серьезными ограничениями, из психоделического опыта, из потерь, из психотерапии.

И важны обе. Плохо быть запертым в голове и абстрактных конструкциях, имея прекрасные карты никогда не хоженных территорий, но также плохо быть идеальным исполнителем практики без попытки понимания себя и своих действий в глобальном контексте времени, экологичности, без поиска оптимального способа жить то время, что у нас есть.
Хорошая система развития должна развивать обе.

18 октября

Мы живём в мире прописанных правил, в мире, придуманном задолго до нас. Правила меняются, и довольно быстро, и даже усилиями одного человека (Жанна д’ Арк, Петр I, Наполеон, Ганди, Мартин Лютер Кинг) — но на это нужно положить жизнь. В основном люди согласны с тем, какие правила установлены. Некоторые из правил могут быть неудобными, но в основном не запрещают слишком многого (ситуация хуже в тоталитарных странах), и взамен гарантируют какую-то безопасность и стабильность, преемственность правил.

Из системы правил нельзя выключиться, не привлекая к этому огромные усилия: всё в мире людей направляет, подсказывает, говорит, как делать, а как нет.

Например, система стола и стула диктует физическую позицию, в которой мы проводим большую часть дня: еда, транспорт, работа, отдых. Никакие традиционные общества не обнаруживают себя сидящими на стульях до пришествия европейцев, и в восточных странах сидение на полу и небольших предметах — от подушек до тронов — имеет множество форм и форматов. Европейцы же считали любые другие виды сидения нецивилизованными и неизменно приучали аборигенов к сидению на стуле.
Это небольшое эргономическое решение накрепко прошито в культуре, уже никто не помнит почему. Выросли многие поколения людей, умеющих сидеть только так. Детей сажают на стульчики и по возможности быстро приучают сидеть за столом — чтобы вписываться в стандартный дизайн жизни западных цивилизаций.

В несовместимой культуре сразу становится видна собственная ограниченность и форматность, в таких небольших вещах, как расположение выключателей, устройство туалетов и способах перемещения в пространстве. Конечно, ни у одной из культур нет исключительно правильных решений — хотя есть очевидно более эффективные и эргономичные. Якобы универсальные конвенции следовало бы пересмотреть. Уверен, как в дизайне эффективных самолетных перегородок, в дизайне чего угодно в будущем смогут помогать нейронные сети.

20 октября

Я люблю поразмышлять о привычках, паттернах, ярлыках, которые мы часто бессознательно используем. Однако, совершенно очевидно, что они необходимы. Мы — медленные вычислительные машины. Нам легко даются сложнейшие вычисления, связанные со зрением, распознаванием образов, совмещению и интерпретации нескольких сенсорных потоков, да ещё и с какой-то психологической деятельность. Но нам хуже даются сложные операции с абстрактными концепциями вроде формальной логики, философии, этики, да и просто извлечение из памяти длинных цепочек фактов и концепций. Особенно, если за оперирование абстракциями нам не платят. Нам выгодно пользоваться заготовками: представлениями о том, что такое хорошо, а что плохо, предпочтениями в музыке, знанием пары вариантов того, как провести вечер пятницы. Некоторые такие заготовки действительно спасают, они — помощь завтрашнему «я».

Первый человек, к которому нужно вырабатывать сочувствие и эмпатию — это завтрашний «я», этот идеальный человек, который всё сможет, успеет, вспомнит — то есть, позаботится о делах, желаниях и мечтах человека, которого уже нет.

Помню, как я постепенно стал класть вещи в одни и те же места, и какое чувство благодарности самому себе я испытывал, когда находил их там, где рассчитывал. А всего-то нужно было выбрать места для часто перемещаемых вещей и последовательно их использовать. Благодарность порождает желание повторять такую простую заботу о себе в будущем, создает добродетельный круг самоподкрепляющейся привычки.

Привычки трансформируют жизнь, и могут оказаться эффективнее любых спонтанных озарений и инсайтов — хотя последних хорошие привычки способны иногда провоцировать.

21 октября

Много думаю и говорю про открытость, но ведь и бесконечная открытость не есть хорошо. Закрытость тоже необходима — чтобы принимать хоть какую-то форму и поддерживать целостность, нужны границы. Чтобы не сдуло ветром, не смыло водой. Наверное, важен материал, из которых строишь границы: бетонная это стена, или что-то органичное, меняющее форму, пропускающее свет и воздух.

22 октября

Поиск себя, своего пути — процесс творческий. Если в жизни есть творческая свобода, мы переопределяем, пересоздаем себя всякий раз, когда меняемся мы, наши обстоятельства и возможности. Никто не обещал, впрочем, что это легко. Творческое пересоздание себя — это навык, который нужно целенаправленно развивать: искать вдохновение в невдохновляющей действительности, и работать, когда его нет, что бывает куда чаще.

23 октября

Про то, что люди, с которыми мы проводим время, влияют на нас чуть ли не больше всего остального, известно давно. Этот факт отражен в языке («с кем поведешься, от того и наберешься», «скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты») и, например, в рекомендации всех религий проводить время с другими верующими и практиками. Наука это знание тоже провалидировала — к примеру, неуйроученый Моран Серф из Северо-Западного университета утверждает, что кратчайший путь к счастью и уменьшению стресса — проводить время с правильными людьми. Находясь рядом с людьми, которые воплощают качества, к которым мы стремимся, мы сонастраиваемся, копируем поведение и принимаем такие же решения. Работает, разумеется, и в положительную, и в отрицательную сторону.

Поэтому вредно работать, а тем более жить с циниками, хамами и брюзгами — придется прикладывать усилия, чтобы не превратиться в такого же. Поэтому важно давать обратную связь и пытаться изменить токсичное поведение — но, разумеется, делать это нетоксично, что уже само по себе целая наука, которой владеют немногие.

24 октября

Благополучие и чрезмерное потребление идут рука об руку. Увы, мы редко задумываемся о причинно-следственных связях и устройстве систем, которые делают эти излишества возможными.

Самый наглядный пример — переедание. Это поведение, проигрышное для всех: систематическое переедаение ведёт к ожирению, которое в свою очередь связано с общим ухудшением состояния здоровье и огромным числом метаболических заболеваний; мы тратим больше собственных ресурсов: денег, энергии, затраченной на пищеварение, времени и усилий, требуемых для нейтрализации негативных эффектов переедания (часов в спортзале, денег на лечение и так далее). Лишняя еда должна быть как-то произведена — на это затрачиваются конечные и не всегда восполняемые ресурсы планеты, и чем выше на эволюционной ступени находится наш будущий ужин, тем больше этих ресурсов требуется.

Но, как очень метко заметил Робб Вулф, из разговоров про еду нужно исключать любое морализаторство. Мы — победители эволюционной гонки, и мы выжили во многом благодаря тому, что эффективно умели находить, отвоевывать и отправлять в себя без промедлений любую еду. Просто за последние несколько сотен лет условия очень сильно изменились, добыча в большинстве мест на планете стала гораздо более простой и менее трудозатратной. Еда была и остаётся одним из самых доступных, легальных способов быстро — и чаще всего без моментальных последствий — получить удовольствие. А тут ещё супернормальные стимулы: текстуры и спецэффекты, бесконечное разнообразие вкусов, более сладких, соленых, кислых, острых — будоражащих, привязывающих, совсем не таких, к каким нас готовила природа, взламывающих наши поведенческие паттерны.

Поэтому самобичевание, связанное с неугодным пищевым поведением, стоит отбросить. А сосредоточиться, по-моему, нужно на другом:

• на культивации осознанности — как системной (том самом понимании систем и нашего участия в них), так и присутствии в моменте (понимании наших ощущений и истинных эмоций, стоящих за желаниями),
• на выявлении триггеров, вызывающих поведение, и изменении реакций на эти триггеры
• на формировании правильных умолчаний для себя
• на изменении больших систем — это, увы, мало кому удается делать с полным посвящением, и без отталкивающего остервенения и обвинения всех на свете

25 октября

Число Данбара: 150. С таким числом людей мы способны поддерживать сколько-то функционирующие отношения. Таков был максимальный размер первобытных групп до того, как люди стали строить из себя мегамашины и объединяться в воображаемые, а не существующие в одном времени и пространстве сообщества. 150, и дальше люди перестают быть в полном смысле людьми — они становятся группами, картинками, ячейками, буквами, байтами. К большим группам невозможно испытывать эмпатию, чуть легче — симпатию, и уж точно никаких сил не хватит на социальный груминг, если вы не профессиональный нетворкер или политик.

Сейчас у меня 1748 «друзей» на фейсбуке — с большинством я знаком шапочно, кого-то вряд ли вспомню, кто-то — виртуальный «френд», с которым мы не пересекаемся ни виртуально, ни реально — мы просто зачем-то взаимно накручиваем друг другу счетчики. Есть в этом списке даже несколько человек, которых больше с нами нет. По Данбару, шансы когда-либо иметь значимые социальные отношения у меня меньше, чем с 1/10 от общего числа «друзей». Но число действительно тесных, значимых связей — активных или замороженных — ниже в разы. И иногда мне жаль, что это так — мне нравится отражаться в других и других отражать, и чтобы в зеркалах друг друга мы были не блёклыми точками, а красочными, объемными фигурами с тысячами деталей — какими являются абсолютно все люди. Но потом я вспоминаю, что быть зеркалом — тяжелая порой работа, и тогда я становлюсь почти счастлив тем, что есть.

26 октября

Забавно наблюдать собственные стереотипы: ожидаешь предсказуемую связку hardware+software, а в этом мире она уже работает далеко не всегда. Люди той или иной этничности могут быть прошиты совершенно непредсказуемой комбинацией языка и культуры, или сразу же множества языков и культур. Впрочем, по hardware через какое-то время тоже станет невозможно что-либо предсказать: намешаемся, гомогенизируемся, уровняемся везде, кроме самых хорошо огороженных точек планеты вроде Северной Кореи, у которой, впрочем, наверное мало шансов в тысячлетней перспективе.

27 октября

Ум хорошо понимает необходимость жить в месте с высокой экономической и культурной активностью, а тело отчаянно не согласно с такой отдаленностью этого места от экватора. Мы хорошо адаптировались (хотя в последние века миграция, пожалуй, слишком ускорилась и на адаптацию не всем хватило времени), но почему-то тепло и первобытная праздность — а ведь первобытный человек не только боролся за выживание, но и проводил много времени во взаимном груминге, играх и отдыхе — так резонируют с нами, северными.

28 октября

Есть несколько упражнений, которые позволяют здорово переворачивать взгляд на проблему. Почему-то про них очень легко забывать. Возможно, потому, что они, как многие инструменты саморазвития, не слишком-то приятные.
Связка между стимулом и реакцией обусловлена как нашей физиологией, так и опытом, но она не неизменна. Мы все можем научиться ощущать мгновение осознания между стимулом и реакцией, и это мгновение даёт нам возможность выбирать: как действовать и действовать ли вообще.

Одно из упражнений, помогающих менять реакции — всякий раз, когда тебя кто-то раздражает, напоминать себе, что раздраешь себя ты сам. Что есть внешнее событие — и есть моя на него реакция, которая может быть любой и сильно зависит от контеста. После этого исследовать причины этого раздражения, черты и действия другого человека, обстоятельства, которые его вызывают. В них можно найти много материала для обсуждения с психотерапевтом или автономного самоисследования.

Ещё одно упражнение — всегда спрашивать, чему вы можете научиться у раздражителя. Даже в тех, кто может показаться ужасным, найдется что-то, что можно было бы перенять: настойчивость, последовательность, громкий голос, везение, в конце концов.

29 октября

Ищу баланс между теорией и практикой.

С теорией очень легко переусердствовать. Завязнуть в бесконечном желании получать всё больше и больше знаний — ведь, возможно, ты не знаешь чего-то ещё очень важного, без чего никак нельзя практиковать. Но процесс трансформации опыта в знания и обратно связан с огромными, порой невосполнимыми, потерями. Знания не усваиваются, пока не превращаются в опыт — хотя бы через проигрывание и тренировку.

Другая крайность — игнорировать теорию вовсе, быть исключительно практиком. Бесконечно изобретать велосипеды, даже не зная про чужие — или игнорируя их (not invented here), набивать шишки так, будто ты первый из живых, делающих что-то подобное.

Кажется, нужно вырабатывать интуицию и учиться быстро переключаться между этими режимами, надолго не зависая ни в одном из них. Интегрировать знание, связывая со своим живым опытом, регулярно возвращаясь к нему, обучая ему, живя им — превращая в опыт.

30 октября

Человека может быть тяжело убить, но как же легко ранить. Я почти отучил себя додумывать за других людей, во много потому, что каждый — немного ранен. Сидит себе или стоит напротив тебя, а у него болит. А ты додумываешь, что лично ты ему не нравишься, что он против тебя, что он специально: недостаточно вежлив, медлителен, неаккуратен, глуп. Я так додумывал, или даже было это над мышлением, в прошивке. А потом сам побывал раненым, и понял, что снаружи может быть не видно, что внутри.

Правда, совсем не всегда у всех болит — но хорошо помнить, что может. И не кантовать без нужды.

31 октября

30 сентября я решил каждый писать по короткому тексту-рефлексии — вербальной фиксации опыта и чувств. 29 из 31 дня у меня это получилось. Иногда идея, о чём написать сегодня, появлялась ещё в первой половине дня. Но обычно я садился за клавиатуру поздно вечером или совсем ночью с абсолютно пустым умом. Смотрел на пустое текстовое поле с мерцающим курсором, и через несколько минут что-то обязательно приходило: воспоминание, хвостик недодуманной мысли или факт, который как-то практически интегрировался в мою жизнь. Иногда старался больше, и получалось лучше — это видно по обратной связи, иногда писал из последних сил — и это тоже скорее всего чувствуется. Всякий раз я надеялся, что тем не менее кому-то мой взгляд, формулировка окажутся полезными — хотя мне было важно и просто выпускать из себя текстики. Их, оказывается, во мне по-прежнему много — нужно только открыть окно и выпускать их, как надувные шары. Признаюсь, регулярность была для меня важнее, чем качество — как я уже писал, регулярностью мы вырабатываем доверие к самим себе. Сейчас я верю себе уже немного больше, чем месяц назад.

С рефлексией в этой форме пока что заканчиваю — ноябрь начинается через несколько минут, и в этот душеподъемный месяц я сосредоточусь на другом.